,
поэт, автор слов ко многим песням
композитора Владимира Хвойницкого.
На его счету более 400 юмористических и сатирических произведений,
которые печатались в различных изданиях в СССР и за рубежом –
«Литературной газете», «Огоньке»,
«Литературной России», «Крокодиле», «Труде» и др.
"Труженик песни"
Владимир Анатольевич Хвойницкий сыграл в моей жизни, сам того не подозревая,
судьбоносную роль. Я с полным основанием могу считать себя его учеником в песне,
хотя не знаю ни одной ноты и Бог обошел меня при распределении музыкального слуха и красивого голоса.
Дело в том, что свою первую песню я написал именно с ним и хорошо помню,
как это было. А было это в 1970 году. Мы с известным в свое время капитаном
рижской команды КВН Юрием Радзиевским писали сценарий для программы Центрального телевидения «Город мастеров» - о воспитанниках профессионально-технических училищ. По нашему замыслу рассказ о профессиях должен был перемежаться песнями об этих профессиях. Я к тому времени довольно лихо научился складывать строчки в рифму, и поэтому нахально взялся писать тексты для этих песен. Именно благодаря Володе (это я уж много позже заслужил право так его называть) я понял, что просто стихи и стихи для песен – это два разных вида творчества. И далеко не всякий поэт может успешно писать песни. Волен Михаил Задорнов насмехаться над текстом Матусовского к песне «Подмосковные вечера»,
однако песня эта поется и будет петься, потому что даже в не очень вразумительных стихах ее есть необыкновенная распевность и душа. А вот я, например, долго не мог понять слова из песни «Танец на барабане» на слова почти классика Андрея Вознесенского – «Ну а ты была вся лучу подстать». Все думал, какой «лучухой стать»?
Владимир Хвойницкий научил меня писать стихи именно для песен, то есть, не выпендриваться, а находить простые и четко произносимые слова, располагать звуки так, чтобы это было максимально удобно для исполнителя. Может быть, благодаря этой школе Хвойницкого все другие композиторы, с которыми мне довелось работать, говорили, что со мной очень удобно писать песни, не надо объяснять азы песенной поэзии.
Мною написано более шестисот песен (я имею в виду тексты к ним), и особенно много -- совместно с Владимиром Хвойницким. Я убежден, что если бы Володя жил в Москве, а не в «музыкальной провинции» - Риге, он был бы одним из самых популярных композиторов своего времени. Ведь даже Раймонд Паулс был открыт широкой советской публике почти случайно, и много времени спустя после того, как стал бесспорным лидером латвийской эстрады.
К сожалению, эстрадный бизнес был устроен тогда, и еще в большей степени устроен сейчас так, что надо все время тусоваться с «нужными» людьми с радио, телевидения, крутиться среди исполнителей, пить с ними, проталкивать свои песни. Владимир Хвойницкий в силу своей природной скромности и интеллигентности умел писать прекрасные песни, но гораздо хуже у него получалось проталкивать свои потенциальные шлягеры. Но этот его «минус» в то же время стал его плюсом. У него никогда не было «нужных друзей», зато были друзья настоящие. Его любили искренне и честно. Я не относился к числу его ближайших друзей, и это понятно: слишком большая была у нас разница в возрасте – 18 лет. А для того поколения это была не просто разница в возрасте. Владимир Хвойницкий в юном возрасте успел принять участие в Великой войне, а я родился после нее. Но я всегда чувствовал его дружеское участие.
Надо сказать, у Владимира Анатольевича был безупречный вкус на стихи. Он чувствовал малейшую фальшь в тексте, и тут же говорил – это надо переделать.
Однажды он увидел в газете стихи о ветеранах войны, и написал на эти стихи прекрасную песню. Я помню замечательную песню – одну из моих любимых среди написанных Володей – "Баллада о Джазистах" на стихи Булата Окуджавы. И Булат Шалвович, который сам понимал толк в песнях, удивленно сказал Владимиру Хвойницкому: «Никогда не думал, что на эти стихи можно написать песню, да еще такую!»
К сожалению, эту песню Хвойницкий написал в период, когда и джаз не очень
привечался в СССР, и сам Окуджава находился в опале. Так что «Баллада о джазистах», которая могла бы стать очень популярной, так и не прозвучала в эфире.
Впрочем, Хвойницкого это не слишком волновало. Он не был наивным человеком,
и прекрасно понимал, какая судьба ждет эту песню, но не написать ее он не мог.
Иногда в мире советского официоза происходили вещи совершенно парадоксальные.
Владимир Хвойницкий и поэт Олег Милявский написали просто замечательную
задушевную песню "Мужская верность", которую с огромным удовольствием взяли
в свой репертуар суперзвезда шестидесятых-семидесятых годов Муслим Магамаев
(Филипп Киркоров может только мечтать о такой славе!) и «главный иностранец» советской эстрады югослав Джордже марьянович.
Песня пару раз прозвучала в их исполнении на праздничных «Голубых огоньках»
и… была запрещена. Сверхбдительным цензорам от эстрады показался в невинных
словах этой песни намек на нетрадиционную сексуальную ориентацию. И все это было задолго до появления на эстраде Бориса Моисеева!
Очевидно, испорченное воображение цензоров и вообразить себе не могло верность
мужчины женщине! По себе судили, что ли?
Владимир Хвойницкий был абсолютно не богемным человеком, и это то, что мне в нем очень нравилось. Рестораны, ночные бары, презентации и пьяные посиделки были не его стихией. Его миром была его семья, которой он гордился, и которая отвечала ему той же преданной любовью. Я иногда думаю, что, может быть, его пример, пример образцовой семьи, в которой я часто бывал, повлиял и на мой выбор в жизни. И для меня семья является главной ценностью в жизни, опорой, в жертву которой принесены многие карьерные возможности, но ни об одной из этих жертв я ни разу не пожалел.
И еще одно качество, которое меня всегда подкупало в Володе. Нельзя сказать, чтобы он не любил денег – кто их не любит? В конце концов, он был профессионалом, и песни кормили его и его семью. Но он мог позвонить мне и сказать: «Слушай, Лева, ко мне обратились ребята из самодеятельности, попросили написать песню для их нового спектакля. Денег у них нет. Напишем бесплатно?» «Конечно», - отвечал я.
И мы писали песню, и в эту песню мы вкладывали ничуть не меньше сил и старания,
чем в ту, что писали по заказу для какого-нибудь официального концерта.
Последнюю свою песню я тоже написал с Владимиром Хвойницким - морозным вечером января 1991 года я покинул Ригу и переселился в Израиль. За эти пятнадцать лет я не написал ни одной стихотворной строчки. Все тексты моих песен и кассеты с их записями пропали при переезде (отдельное спасибо советской таможне). Это как бы подвело черту под моим творчеством на ниве песни. Началась другая жизнь, другая и по-моему тоже вполне успешная карьера. Как там было у Светлова:
«И новые песни придумала жизнь, не надо, ребята, о песне тужить...»
Но очень часто, идя на работу, и фальшиво напевая себе под нос по давней, оставшейся еще с юности, привычке, я ловлю себя на том, что пою песни Владимира Хвойницкого. И как говорят у нас в Израиле, «зихроно ле-враха».
Что означает в вольном переводе «Да будет благословенна его память!»
Лев Малинский,
Тель-Авив, 2006 год.
Comments